«Вагнер» - кровавый ринг - Лев Владимирович Трапезников

потом его тело могли получить родственники, или раненого дотащить во что бы то ни стало, чтобы вернуть его жене, матери, детям. Группа эвакуации — это надежда (!) на жизнь у того, кто истекает кровью. Эвакуация, медики, военврачи — это та неотъемлемая часть войны, которая постоянно находится на ногах, которой некогда приложить голову для сна, которая всегда под ударом противника наравне с командирами, пулеметчиками и кордистами, это та часть воинского сообщества, которая только по одному своему названию «военмедики» уже являются героями. И выражение на войне — группа эвакуации — обозначает надежду. Это как ангелы, только они не в белых халатах и не с крыльями.

Теперь Корнеплод жил в бывшем дачном поселке, который находился относительно близко к тому самому Перекрестку.

Я неоднократно проходил по этому поселку и могу вам описать его в двух словах только для понимания того окружающего мира, в котором все это действо происходило.

Дачный поселок… Этот поселок состоял не из каких-либо больших дач или там коттеджей — нет, совершенно нет, это были обычные совсем маленькие и побольше садовые домики. Садовые домики были разными: от деревянных будок три на три метра в длину и ширину, покрытые скатными крышами, до кирпичных домиков, четыре на шесть метров в длину и ширину. Двухэтажных домов лично я там не видел. Из белого кирпича и редко из красного там были дома. Были домики, собранные вообще из всякой шелухи и замазанные глиной, а потом оштукатуренные, имевшие белый цвет. Рядом с домиками находились очень небольшие сады, садики даже, сказал бы так. А вот дома, где имелись хорошие подвалы, и такие были, использовались нашими подразделениями для устройства там штабов, перевалочных пунктов для бойцов и складов.

В одном таком домике в подвале, помню, жил тыловик с позывным «Лобзик», и из этого же подвала он руководил своими людьми, доставлявшими пайки, генераторы и другое на позиции или перемещавшими все это по необходимости с места на место. Помню его подвал в кирпичном доме, по-моему, из красного кирпича, и помню подвальное просторное помещение, с бетонными перекрытиями в виде потолка. Лестница туда еще вела вниз обычная деревенская, какие к сеновалам в сараях обычно приставляют. Стол там у входа стоял у Лобзика и рация на столе… Как сейчас помню… вот ходит с деловым видом Лобзик около стола, курит сигареты, слушает рацию, что стоит у него на этом столе, и командует по этой рации, а еще выражает очень заумные мысли… А там же, помнится, в подвале, что еще использовался как перевалочная база для бойцов, сидят сами бойцы, продвигающиеся к передовой, на контактный бой с ВСУ… Сидят вдоль стен и в центре, молча сидят, ждут, автоматы у кого в руках, а кто-то положил перед собой свой АК, курят сигареты, а на улице, там вверху… слышны разрывы от украинской арты. И только у стола движения какие-то, где Лобзик со старшими подразделений что-то обсуждает временами, и рация работает, а в помещении, в котором человек сорок — тишина, все молчат, тихо курят, не хочется разговаривать. Это я помню. Это я для тебя, читатель, пишу о тех днях 2022 года, чтобы ты атмосферу саму тех дней уловил, как бы схватил эту атмосферу за хвост, а затем уже и представлял то, о чем рассказываю здесь…

Корнеплод теперь был в эвакуационной команде, которая и проживала в этом дачном поселке, и уходила отсюда за ранеными и убитыми. В эвакуационной группе, в которую входил Виктор, было четыре бойца, если считать вместе со старшим группы. А старшим был человек с позывным «Пастор». Жил Пастор в подвальном помещении, где и работал с рацией и своими бумагами, двое других бойцов жили в блиндаже, в глубокой земляной яме, накрытой бревнышками и поверх их черным пакетом, в которые пакуют двухсотых, и поверх этого пакета еще была накидана земля и лежало три старых бронежилета марки «Модуль-Монолит». Корнеплод, то есть Виктор Иванович, жил недалеко от блиндажа своих коллег и «офиса» Пастора в подвальном помещении…

Так рассказывал потом после войны сам Виктор Иванович о тех суровых военных днях:

— Утром ранним, в пять часов утра просыпаешься, и вставать не хочется, а надо. Если дождь, то с потолка капает вода, сыро же в подвале. В те дни я мало спал. И если весь день я работал на эвакуации, то и ночью покоя тоже ведь не было. Могли и ночью поднять. Временами вообще не спали. Тогда в эвакуационной команде я вытащил в составе группы более пятидесяти человек с позиций. Точное число раненых сейчас и не упомню. Бывали очень необычные случаи. Так вот один раз вдвоем несли раненого с позиции на носилках, несли долго очень. Вышли с раненым к Велосипеду, потом вышли с Велосипеда на дорогу и пошли направо к точке эвакуации. Должна была машина уже ждать нас. У раненого была сильно задета осколком нога. Глядим, медицинская машина, УАЗ наш, навстречу нам едет по дороге, и водитель показывает знаками мне, что он сейчас «за ранеными съездит, заберет и вернется скоро», чтобы нашего раненого погрузить. Тогда остановились мы у дома двухэтажного из красного кирпича, чтобы подождать машину, когда она возвращаться назад будет. Носилки около кустов поставили подальше от дороги, а я лично сел около стены дома. Хоть отдохнуть, думаю. С ночи не спал и днем с носилками все время. Сижу. Ждем машину назад. Через какое-то время едет наш УАЗ санитарный, «буханка», назад. Я смотрю на него и думаю, что вот-вот сейчас что-то произойдет. Вот через мгновение, но что-то опасное будет с этой «буханкой». И только она к нам подъезжать начала, как прилетело от украинцев что-то и разорвалось с той стороны у дороги. Осколками никого не задело, машина, разумеется, не остановилась и проскочила мимо нас, а мы просто в укрытие кто куда. Там еще один прилет и разрыв дальше от нас на метров двадцать. Я встаю и бегу к раненому, а мой напарник, с кем носилки несли, тоже туда к носилкам уже несется. Забегаем за кусты, а носилки пустые, раненого на носилках нет! Нашли его тут же у стены гаража, подхватили и в подвал дома закинули, пинком его с лестницы вниз спустили и сами за ним. Переждали, пока прилеты арты украинской не закончились… Он и правда сильно ранен в ногу был и не мог стоять, но в такой ситуации ускакать смог и на одной ноге за гараж, метров пять-шесть